Театральный журнал «Резонанс» вышел в свет в январе 2025 года и взял курс на постоянное обновление и развитие. Пусть он станет вашим советчиком и другом, путеводителем по афише, зеркалом театрального закулисья, фонариком, освещающим траектории режиссёрского замысла. Пусть он отразит ваши впечатления, чувства, мысли, вызванные театральным искусством. Пусть резонанс от наших спектаклей будет радостным!

Постоянные рубрики журнала предполагают подробное и вдумчивое знакомство с событиями, фактами, планами, атмосферой театра «Глобус». Каждая из них рассматривает определенную сторону творчества и того, что ему сопутствует.

«Процесс» — это история создания спектакля, этапы его развития вплоть до премьеры.

«Создатель» — зарисовки об участниках творческого процесса, будь то актер, режиссер, художник, композитор, служитель сцены.

«Тема» — это тематическая перекличка различных спектаклей, встречающиеся в них общие мотивы и совпадения, которые складываются в тренды и тенденции, помогая понять жизнь вокруг нас.

«Эпизод» — это слепок спектакля в одном эпизоде, наиболее полно выражающий идею и замысел создателей, акцент на какой-то грани спектакля, возможно, не замеченной на премьере. Это яркий фрагмент общей картины, это капля, отражающая море.

«Премьера» — это подробности состоявшегося спектакля, взгляд на него как на законченное произведение.

«Фотопозитив» — это фотографии с репетиций, отражающие наш позитивный настрой и отличное настроение, которое мы хотим передать зрителям.

«Моменты» — это интересные мгновения, выхваченные из гущи творческой жизни и пойманные объективом фотографа.

«Отклик» — это фотографии вас, зрителей, окликающихся эмоциями на увиденные спектакли.

«Контакты» — это координаты, по которым вы можете позвонить или написать, чтобы спросить, посоветовать, предложить, раскритиковать, поделиться впечатлениями.

Мы ждем обратной связи и будем рады более близкому знакомству с вами!

Ваш резонатор Яна Колесинская
Архивные материалы вы можете прочитать, если перейдете по ссылке на канал нашего журнала:
https://dzen.ru/id/68e104f31130210c9366334a

Что такое творческий беспорядок, или упорядоченный хаос, можно увидеть в художественно-декорационном цехе. Лестницы, стойки, ставки, каркасы, рамы, рулоны образуют замысловатую геометрию. Полураздетые манекены переглядываются с античной статуей, на которую падает свет из незанавешенного окна. Фанерные колонны спектакля «Мастер-класс» слабо отливают поистершимся золотом, которое пора обновить.

Необыкновенной красоты ассамбляж украшает слесарную мастерскую: в благородной раме размещен сложносочиненный орнамент из шестеренок, болтов, шурупов, гвоздей, крючков, пружин, пассатижей, щипцов, пластин и прочих железок универсального назначения. Художник Дмитрий Плисов считает свое произведение обычным стендом: «Наводил порядок в столе, горячим пистолетом железки в раме закрепил. Это меняющаяся экспозиция, если понадобится какой-то шурушок, я его отрываю».

Коллеги называют его Дима-металлист, так как он работает только с металлом – спец по пряжкам, медалям, оружию. Огромная бляха на кожаном фартуке дворника в «Каштанке» – его рук дело. За год эксплуатации воздушных платьев из мюзикла «Садко в подводном царстве» на каждом из них переставил кольца каркаса, усилил их и заново закрепил. Очередной объект ремонта, юбка медузы, ярко-розовая, как закат, распласталась на столе, рядом притулился утыканный лампочками зонтик, который был прикреплен к платью, изящно нависал над медузьей прической и вдруг обломился.

К морским обитателям здесь отношение особое. Под потолком повисла чешуйчатая рыба, серебристая, как речка под луной. Она была персонажем «Великана Бобова», а после прощания со спектаклем ее решили оставить как талисман, как постоянный элементом интерьера, в котором каждый день что-то передвигается и меняется, исчезает и появляется.

После долгих странствий сюда вернулась из «Ревизора» потертая бричка, на которую плашмя свалены два парусиновых человечка, подразумевающих Хлестакова и его слугу. Во время действия карета с этой парочкой летит с колосников и шлепается в тартарары. Падение не проходит бесследно для реквизита: он быстро изнашивается, его приходится время от времени подкрашивать да латать, а одежду кукол стирать, как для настоящих актеров. «Их нужно поддерживать в таком же виде, в каком задумывал художник», – поясняет начальник ХДЦ Лариса Кондратьева. Заодно требуется закрепить хрупкие части основного оформления, куда падают куклы, – ячейки деревянного каркаса с покрытием из нарезанного полосками, обклеенного тканью и покрашенного поликарбоната, имитирующие гофрокартон. Этот образ намекает на курган, дюны, лестницу, в общем, гоголевскую тьмутаракань, откуда хоть три недели скачи, ни до какого государства не доедешь.

Наведалась сюда и лошадь из спектакля «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». За десять лет верной службы она изрядно пообтрепалась, вот и требует если не новых подков, то периодической покраски. Поступила заявка на спектакль «Собаки», но по несколько иной причине. Для гастролей в республике Казахстан, а именно 30 октября в Астане и на следующий день в Караганде, требуется покрытие оврага (где обитают бездомные собаки) чуть меньшего размера, чем на необъятной сцене «Глобуса». В распоряжении художников-бутафоров Татьяны Кондратьевой и Никиты Жданова бязевая ткань, клейстер, кисти и перчатки.

Помимо текущего ремонта, цех занимается решением задач на перспективу. Сейчас в производстве находятся три спектакля одновременно. Премьеры запланированы одна за другой: «Кира и Кира», «Принцесса на горошине», «Снежная королева». Начальник службы по производству спектаклей Наталья Катеренюк, листая изображения сказочных силуэтов, подчёркивает, что «костюмы – это особая любовь». Она приносит в ХДЦ образцы тканей и солидный альбом с техзаданием, где прописаны колера для краски, эскизы, чертежи, размеры, габариты. Одно из самых сложных изделий задумано для «Принцессы на горошине» – роскошное вечернее платье в золотых блестках с огромным расписным воротником на металлокаркасе. Спектакль для большой сцены должен поражать аудиторию визуальным разнообразием.

Какие бы подробности ни содержала производственная документация, у мастеров всегда остаются вопросы, которые необходимо прояснить в личной встрече с постановочной группой. Автор техзадания Тимур Гуляев, курсирующий из НОВАТа, где он служит художником, в «Глобус», куда приглашен для оформления «Снежной королевы», всё знает про материалы и технологии. Начальник цеха Лариса Кондратьева приветствует такое сотрудничество: взаимодействие двух театров полезно обоим; идет обмен опытом и производственными нюансами. На техсовещании было принято решение в сказке «Снежная королева» впервые применить полупрозрачную баннерную сетку для изготовления ледяных глыб и снежных заносов. Такую сетку легко покрасить, прострочить на машинке, оформить аппликацией, соединить с зеркальным пластиком, миксировать с различным текстилем. Например, вьюжная буря накроет сцену с помощью закрепленной на штоке ткани, самой легкой из всех существующих в природе.

Тимур Гуляев раскрывает и хитрости попроще. Пламя в печи он рекомендует создавать с помощью маленьких лампочек внутри дров, чтобы оно тлело, а не колыхалось под вентилятором, иначе отвлечет внимание от главного. А в изготовлении снеговиков советует приобрести гимнастический мяч и на него пошить чехол из флиса.

Между тем художник-бутафор Никита Жданов приступил к изготовлению из пеноплекса пуфиков для «Принцессы на горошине». Круги кислотного оранжевого цвета будут обтянуты нежной тканью и обретут статус «дорого-богато». Параллельно для спектакля «Кира и Кира» его коллега Влад Кунгуров оформляет вертикальные платформы из деревянных реек. В пошивочном цехе для сказочных фрейлин пошили кринолины, а в бутафорском к нему добавили проволочные каркасы. Лариса Кондратьева на вытянутых руках (иначе никак) относит платье в репзал, чтобы артистки студии пластики проверили, удобно ли в нем исполнять танцы.

Рукотворные произведения мастеров переезжают из бутафорского цеха на сцену. Но за его пределы не уходят сверление, стук, скрип, шелест – и опять удары по металлу, заглушающие все остальные звуки. А когда ближе к ночи цех пустеет, то кринолин на манекене начинает шуршать, перешептываясь с тюлем из «Кошкиного дома», и колыхаться от невидимого сквозняка.

8 октября 2025 г.

МЫ НОВЫЙ МИР ПОСТРОИМ

Лилия Хисматуллина – художник-сценограф спектакля «Тим Талер, или Проданный смех» по повести Джеймса Крюса в постановке главного режиссера театра «Глобус» Сергея Захарина.

До премьеры спектакля «Тим Талер, или Проданный смех» осталось два часа. Уже ничего нельзя кардинальным образом изменить, но кардинальным образом и не надо. А надо внести коррективы в подготовку исходящего реквизита – пусть бутафоры придадут картонному замку крафтовый оттенок, чтобы выглядел просто, но стильно. И тогда у заглавного героя создастся более тонкое ощущение хрупкой гармонии, которая сейчас рухнет под ботинком сводного брата. Это последняя игрушка в жизни Тима Талера…

А на сцене возвышается другой замок – монументальный, незыблемый, нерушимый, с благородным медно-золотистым отливом. Сначала он кажется всего лишь детской горкой с лесенками, где беззаботно скачут непоседы. Если посмотреть под другим углом, то оборачивается пролетами набережной, по которой Тим уходит во взрослую жизнь. А затем превращается в корабль, принявший Тима юнгой, а еще во дворец, принадлежащий самому богатому в мире наследнику, в космический корабль, на взлетных площадках которого то появляются, то исчезают окутанные инфернальной дымкой приспешники барона Трёча – Бегемот, Астарот и Фуркас. К ним мы еще вернемся.

У Лилии Хисматуллиной не бывает бытовых декораций. Они выразительны настолько, чтобы выстроиться в архитектурную графику, и лаконичны настолько, чтобы сложиться в символический образ спектакля. Стиль оформления она унаследовала от своих педагогов Шейнциса, Кондратьева и Шилькрота, как и доскональность в воплощении художественных задач.

Десять лет назад Виктор Шилькрот, сочиняя в театре «Глобус» мир гоголевского «Ревизора», соорудил длинную лестницу, напоминающую гофрированный картон, который потом назовут крафтовым. Она заполняет всё пространство и уходит к горизонту, намекая на тартарары, куда проваливается инкогнито из Петербурга. Художник долго что-то там переделывал и перекраивал, следуя внутреннему зову идеала. Его преемница тоже тщательно сканирует каждую деталь сценографии и костюма, каждый элемент этой детали. В «Олесе», премьера которой состоялась год назад, у нее наколдовалось мифическое пространство, соединившее лес, болото, деревню – и церковь. Дольше всего она добивалась неземного свечения поверхности с намеком на иконостас; бутафоры несколько раз соскабливали со стены краску, наносили новый слой, пока не получили нужную дозу золотой потали.

Зато косы в «Олесе», корабельными канатами спускающиеся с колосников, получились сразу. Они и придумались самыми первыми, задав вектор метафорическому строю спектакля, зарифмовались с мизансценическими решениями, когда барин ласково заплетает волосы возлюбленной, а она упрямо встряхивает ими, освобождаясь от пут, и еще раз, и еще…

Потребность сочинять миры Лиля ощутила в школьном возрасте. Она берется откуда-то, эта неумолимая тяга к прекрасному, кем-то насылается, чтобы окутать душу и больше не отпускать. Интуитивно нащупывая свой путь, о выборе которого она ни разу не пожалеет, Лиля в 15 лет поступила в Уфимское училище искусств, а в 19 лет стала студенткой факультета сценографии и театральной технологии Школы-студии МХАТ им. Чехова.

Хотелось постигать профессию дальше, а дальше была Санкт-Петербургская театральная академия – магистратура «Проектирование спектакля». Художник, получивший столь шикарное образование, начинает видеть образ будущего спектакля вне бытового измерения – как сцепление тайных знаков, в ядре которых начинает пульсировать новая, расширяющаяся на твоих глазах Вселенная. И она строит эту Вселенную, догадываясь, как добывать гвозди из лунного света.

В столицах Лиля не осталась, ее дом в Уфе, где бывает наездами, останавливаясь отдышаться, встретиться с близкими в перерывах между перелетами из пункта А в пункт Б. Полсотни городов России раскрашены ее кистью, 2025-й год год раскроен еще на десять спектаклей. Дальнейший маршрут подобен порханию стрекозы по необъятной поляне: Владивосток-Стерлитамак-Ярославль с передышками в Уфе.

С главным режиссером Сергеем Захариным еще до «Глобуса» сложился прочный тандем. Нынешней весной, в промежутке между «Олесей» и «Тимом», они успели поставить военный спектакль «Мы все и надежда» в Воронеже. Приступая к «Тиму», заранее создавали творческой сговор со всей командой, предложив, что в инсценировке повести немецкого автора Джеймса Крюса не будет конкретной эпохи и конкретной страны, поэтому нет смысла копировать реалии Германии 30-х. Тим и его друзья одеты в простую одежду из натуральных тканей и вместе с тем настолько стильную, что в ней было бы кайфово прогуляться по городу. У мальчишек штаны и картузы как у Гавроша, а девчонки носят просторные кюлоты и туфли с бантами. За пределами переулка простирается другая жизнь – красивая и недоступная. Самые дорогие ткани потребовались для костюмов барона Трёча, а их целых три, один роскошнее другого. Агрессивное красное пальто из драпа уступает место сравнительно нейтральному деловому пиджаку в клетку, а на знатном банкете герой становится ослепителен в усеянном блестками зеленом тренче.

С переодеваниями Трёча пошивочный цех справился сравнительно легко, а вот с камзолом Астарота пришлось повозиться. По черному драпу тонким золотым жаккардом мастерицы вручную вышивали витиеватые узоры – начинали рисунок на бортах, продолжали на спине и переходили на брюки. Обувному цеху было задание позолотить носок ботинка.

Самый сложный костюм Лилия придумала для Фуркас в эпизоде знакомства коммерсантов с Тимом. Пайеточные ткани, красную, синюю и золотистую, портнихи накладывали в три слоя, друг на друга, проделывая в них витиеватые прорези и отверстия. Получилось несусветной роскоши платье, в нем модель похожа на новогоднюю елку – массивное, блескучее, шуршащее, сигналящее про взрыв безвкусицы. Богатство, такое заманчивое на расстоянии, обернулось для Тима дикостью нравов и тоской одиночества. Он сам теперь одет будто с чужого плеча, хотя костюм сидит на нем как влитой. Костюм, полагающийся богатому наследнику, категорически ему не идет.

Одеяния для компании мошенников у Лили самые любимые. Что труднее воплотить, то и греет душу. Самый большой костюмный ряд случился у нее во Владимире, в спектакле «Арап Петра великого» – 85 штук. А «Тим Талер» – на втором месте, здесь придумано чуть более полусотни моделей. Но в ведомости пошивочного цеха значатся другие цифры. Например: брюки мужские – 22 единицы, жилет мужской – 8 единиц, и так далее, всего 87 наименований плюс закупленные оптом тельняшки для матросов. Все эти труды скрыты от зрителя, который видит уже готовую картинку и радуется визуальному единству спектакля.

На премьере художник со смущенной улыбкой выходит на поклон, но следующие аплодисменты будут раздаваться уже без нее. Такова одна из граней любимой профессии – не задерживаясь нигде подолгу, расставаться со своим творением и создавать новое. В предчувствии этого нового на горизонте забрезжили сочетания форм, которым еще нет названия.

Яна Колесинская

24 сентября 2024 г.

Подробнее о Тиме Талере и костюмах - https://rezonanse.ru/#premiera

ПРЕДАННОСТЬ СВОЕМУ ЧЕЛОВЕКУ

«Собаки» по повести Константина Сергиенко и «Каштанка» по рассказу Антона Чехова, несмотря на родственность персонажей, значительно отличаются друг от друга и характером первоисточника, и стилистическими приемами, и продолжительностью репертуарной жизни. Но гуманистический посыл у них один.

Собака – удивительное существо. Даже если она похожа на своего прекрасного хозяина, то ее верность и преданность всё равно перевесят человеческие добродетели. А если хозяин – предатель, то что же, собака отразит его пороки?

В спектакле «Собаки» (режиссер Константин Яковлев) все персонажи – зеркала своих бывших хозяев, но зеркала треснувшие, с осыпавшейся амальгамой, замутненные пятнами травматического опыта. Головастый, по сей день не расстающийся с интеллигентским портфелем и пышными усами, – вылитый профессор, вынужденный влачить жалкое существование, но сохранивший степенность, важность, способность к состраданию. Такса всё еще носит велюровое манто, греется в нем воспоминаниями о былых удовольствиях и демонстрирует утонченность своей натуры.

Черный – самая сложная личность среди обитателей оврага, ибо больше всех пострадал. Его не просто бросили, а еще и избили за то, что он бежал за машиной хозяина. Черный, вожак стаи, беспощаден в драке и агрессивен в танцевальных батлах. Полон черной злобы, сантиментов не терпит, в добро не верит, людей ненавидит, готов в клочья разорвать всякого, кто покусится на его достоинство. Он сильнее всех, а парадокс в том, что сочувствуешь больше всего сильному.

А вот Гордый… Преданный – тот, кого предали, но кто не предаст в отместку за это. Гордый больше всех верит в собачий рай и меньше всех разочаровался в двуногих. Вот и встречается ему свой Человек – художник-интроверт, что бродит с мольбертом по развалинам разрушенного дома. Погружен в себя, не томится одиночеством, поэтому не готов забрать с собой приблудного пса. Всего лишь пожалел, всего лишь покормил, всего лишь лапу перевязал. Гордый – преисполненный восторженной благодарности, щуплый, тщедушный, но жилистый, решительный, храбрый, безрассудный – бросился защищать его от гопоты. Вот что такое преданность.

А когда стая попадает в сетку живодеров, то шанс спастись есть лишь один из тысячи. И Гордый, вместо того чтобы броситься к своему Человеку, отдает этот шанс Крошке, самой младшей, самой беззащитной из всех, вытолкав ее наружу, к Художнику. Крошка еще не испорчена предательством недочеловеков, ведь она просто потерялась, и поэтому готова на безграничную любовь и всепоглощающую преданность.

Она просто потерялась, эта рыжая дворняжка из другой собачьей истории, просто отстала и заплутала. Ох, и повезло Каштанке, не то что обитателям оврага, – попала в хорошие руки, то есть к дрессировщику цирка. Он с животными на «ты», они для него семья. И началась богема, куда безродная собачонка вошла, как нож в масло.

Чехов никакими репликами животных не наделил, но в спектакле «Каштанка» (режиссер Юрий Катаев) они постоянно пребывают в диалоге друг с другом и с людьми. Так дети, играя в зверинец, с упоением гавкают, мяукают, рычат, крякают – и кайфуют от этого. Актеры в образах собаки, кота, гуся, свиньи делают то же самое, но так, что их гpустное pычание, их бодpое мычание, их дpужеское pжание звучит как человеческая речь, окрашенная самой разнообразной палитрой эмоций, непосредственность и безудержность которых оправдана «детскостью» персонажей.

Актеры усиливают индивидуальность цирковых питомцев всевозможными остроумными находками. Спектакль с 2008 года держится в репертуаре благодаря воздушной легкости актерского существования, невероятной свободе воплощения, цирковым репризам с налетом шаржирования (как известно, чтобы продергивать имярека, надо уметь выполнять его трюки не хуже, чем он сам). За ликующей театральностью, рассчитанной на детскую аудиторию, вторым планом прописаны взаимоотношения между звездами арены и ее чарующая атмосфера.

Каштанка живо поучаствовала в выборе для нее нового имени, одобрив Тётку. Вслед за хозяином пристрастилась к вишневому напитку, научившись пить из рюмки. Подхватила забавную игру свиньи Хавроньи Ивановны, воображающей себя Мэрилин Монро. Задумалась над пронзительным романсом господина N. Не по-детски затосковала по умершему гусю Ивану Иванычу … Дебютировала на арене, оробев поначалу, но призвание не задушишь.

Дело не в шоу-бизнесе, не карьере, не в славе, как можно трактовать вторую Каштанкину реальность. А в том дело, что Тётка обрела себя как личность, реализовала скрытый талант артистки, испытала упоение творчеством. Спектакль, сложенный из цирковых номеров, обрел логическое завершение в шоу с участием Тётки.

Именно завершение. Семью столяра ей ничем не заменить. Вот она, собачья не привязанность даже, а преданность высшей пробы, когда свой Человек оказывается важнее всех благ мира. Родной Федюшка, разыскивающий ее среди метели, снившийся ей каждую ночь, скучавший без своей любимой сестренки, наконец ее встретил. И нет ничего дороже объятий родных существ, свернувшихся калачиком, обнимающих друг друга и не желающих расставаться.

Но ведь из семьи надо уходить во взрослую жизнь. Жаль, если Федюшка ее не отпустит.

10 октября 2025 г.

В спектакле «Собаки» заняты: Черный – Владимир Дербенцев, Гордый – Андрей Калашник, Головастый – Иван Басюра, Крошка – Элина Зяблова, Бывшая Такса – Ольга Афанасьева, Художник – Владимир Алексейцев, Андрей Вольф.

В спектакле «Каштанка» заняты: Каштанка – Наталья Тищенко, Месье Жорж – Вячеслав Кимаев, Руслан Вяткин, Иван Иванович (Гусь) – Илья Паньков, Иван Басюра, Хавронья Ивановна (Свинья) – Нина Квасова, Анна Замараева, Господин N – Александр Варавин, Ассистенты – Никита Зайцев, Андрей Андреев, Никита Лебедев, Иван Урбанович, Федюшка – артист студии пластики Кирилл Вяткин.

В театре существует незыблемое правило – не заходить на сцену, пока там работают самые физически сильные специалисты.

Их профессия похожа на труд грузчика, но отличается от него, как внедорожник от фуры. Они не боятся высоты, строят города, двигают горы. Они приходят в театр раньше всех и уходят позже, а на гастролях работают даже ночью. Иногда они показываются зрителю, как, например, в «Триумфальной арке» или «Альпийской балладе», если в процессе действия необходимо передвинуть тяжелые части оформления, даже если они на колесах.

От работников невидимого фронта зависит безопасность актеров и безотказность сценической машинерии. Малая сцена оснащена проще, чем большая, но и на ней монтаж декораций требует физических усилий и досконального знания площадки. Если самый тяжелый спектакль большой сцены – «Кабаре», то малой – «Принц и нищий». Светящиеся квадратные ячейки, бесшумно двигающиеся друг за другом, как рилсы в соцсетях, на самом деле сделаны из дерева и металла. Их надо установить и привинтить к полу. То ли дело одежда сцены, например, задрапированный задник в «Генерале и его семье». Достаточно, взобравшись по стремянке, повесить его на штангу и закрепить.

Монтировщики – служащие монтировочного цеха – поднимают декорации из нижнего склада на тельфере, т. е. грузовом лифте. Их маршрут от тельфера до малой сцены лежит через художественно-декорационный цех, где после спектакля остаются для ремонта поврежденные элементы сценографии. Блоки, ставки, фурки, лестницы, рамы, а также мебель для «Варшавской мелодии», «Генерала» или «Artа» нужно вручную перенести на сцену и подготовить сценическое пространство до начала репетиции. Зритель смотрит на этот мираж, пребывая в иллюзии, что он незыблем. А он разбирается, как конструктор, и хранится без движения несколько недель или даже месяц – до следующего спектакля.

1 октября 2025 г.

Финальный монолог Семена Подсекальникова в черной комедии «Самоубийца», номинированной на «Золотую маску», кардинальным образом переворачивает представление об этом человеке. Режиссер Лев Северухин, в главной роли Никита Сарычев.

Вряд ли у Никиты Сарычева найдется равная Подсекальникову роль, где было бы столько текста. Иной актер за всю свою практику столько слов не выучит. На протяжении спектакля текст роли меняется вместе с состоянием героя, трансформируется, преобразуется артистом. Пустой треп малахольного бездельника перерастает в философское размышление о смысле жизни.

Сперва хочется завопить: Подсекальников, заткнись, лучше делом ты займись! На это ему жена жалобно намекает, а теща рубит прямым текстом. А толку. Валяет дурака, придирается, бьет посуду, поясничает. Разгильдяй, болтун, тунеядец, пустышка, скандалист, ноль на обочине жизни, – кто он еще? В том-то и дело, что никто – ни еще, ни уже. Фантасмагорическая история с уклоном в фарс позволяет остроумно окарикатурить каждого персонажа. Физиономия Подсекальнкова с черными подглазьями, вымазанная белилами и освещенная снизу фонариком, обретает сходство с мертвецом, каковым его и собираются сделать.

Такого только могила исправит – или предчувствие могилы. Непутевый Семен Семеныч ляпнул про суицид, а хищники прослышали – и набежали, каждый со своим корыстным резоном. Его подсекли, как мелкую рыбешку, и поймали на крючок халявного банкета. Наконец-то Подсекальников кому-то пригодился, но его используют в эгоистических целях, воспринимая не как человека, а как неодушевленное средство в мелкой борьбе за мелкую идею.

Индивиду, не обремененному интеллектом, требуются радикальные средства, для того чтобы сойти с мертвой точки. Когда он задумывается над чем-то всерьез, то становится другим. Если у него начинают отнимать то, что он раньше не ценил, он как-то иначе начинает смотреть на вещи. Ценность собственной жизни понятна только самому себе, да еще жене Машеньке, а социум будет распоряжаться ею, как шариком от пинг-понга.

Постепенно с Подсекальникова сползает маска клоуна. Землистый цвет лица характеризует смертника, одной ногой стоящего в могиле, точнее, переночевавшего в гробу, но такой облик ближе к жизни, чем грим, который можно было стереть только изнутри. Совсем другой Подсекальников выходит на авансцену с надрывным монологом – понурый, измученный, одинокий, ничего не умеющий, ни к чему не приспособленный, объятый страхом и безысходностью.

«Есть на свете всего лишь один человек, который живет и боится смерти больше всего на свете», – взывает Подсекальников, осознавший, как далеко зашли его игры с обесцениванием жизни. Спасение приходит откуда не ждали, и вектор внимания стервятников мгновенно переключается в другую сторону. А Подсекальников остается один. И вот теперь начинается самое интересное.

«Труба, геликон или бейный бас», который обещал его обогатить, но чуть было не загнал в гроб, все время гудел где-то не периферии подсекальниковского сознания. И вот он опять оказался в его руках, издав некое подобие звуков. Они отдаленно напоминают похоронный марш, но марш так и не прозвучит, да и ни к чему. Кстати, Подсекальников так и не научился играть на музыкальном инструменте. Он научился «всего лишь» ценить жизнь.

Он смотрит снизу вверх на памятник самому себе, но даже с его исполинским ростом удастся дотянуться только до потолка коммуналки. Хотя на цыпочки он уже встал.

18 октября 2025 г.

Следующий спектакль «Самоубийца» 14 ноября.

ДЕСЯТЬ:ДЕСЯТЬ

«Резонанс» объявляет конкурс среди зрителей! Победитель получит билеты в театр на двоих.

Здесь собраны самые позитивные эпизоды из спектаклей театра «Глобус». На этих фотографиях персонажи исполнены оптимизма, даже если находятся в трудной ситуации. Они открыты миру и радуются жизни. Задача зрителей - перечислить названия спектаклей и фамилии актеров. Номер кадра - в его правом верхнем углу.

Первая правильный ответ прислала Варя Непомнящих.

10 октября 2025 г.

ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ В БИБЛИОТЕКЕ
Премьера спектакля «Есенин. Интервью с самим собой», посвященного 130-летию со дня рождения поэта, состоялась на новой площадке Black Box 3 октября.

«Ощущение Есенина в каждом из нас», – таков месседж автора идеи Алексея Архипова и режиссера Никиты Сарычева. Оно и в писателе Захаре Прилепине, создавшем гениальную монографию «Есенин. Обещая встречу впереди». И в Саше Белом из «Бригады», сквозь слезы напевающем «Не жалею, не зову, не плачу». И в скромном библиотекаре, знающем наизусть всю поэзию Есенина, – персонаже Алексея Архипова. Любимый поэт – его внутренний голос, его камертон, его громоотвод, путеводная звезда, анестетик и энергетик, отдушина и душа.

Хотя они совсем разные, можно сказать, диаметрально противоположные личности – кумир всех поколений Сергей Есенин и его безымянный (по)читатель. Один неостановимо занимался самоуничтожением, а другой при первом же глотке закашлялся и оставил дальнейшие попытки. Один ничего, кроме стихосложения, не умел, а другой не написал ни строчки. Один сводил женщин с ума, а другой влюбился на расстоянии, но так и не решился познакомиться, измучив девушку напрасными ожиданиями. Когда она перестала приходить в библиотеку, мир померк. Но их отношения не закончились. Они только начинаются. Правда, он об этом еще не знает.

Бесконечная рефлексия и поэтический психоанализ взвинчивают его до крайней точки кипения. Депрессия, замешанная на тоске, отчаянии, неудовлетворенности собой, делает его чуть ли не трагическим героем. Его погруженность в себя, то есть в поэзию резко контрастирует с прозаичностью двух бесцеремонных на первый взгляд теток в строительных касках (Наталья Тищенко и Мария Соболева), которые топчут библиотеку резиновыми сапогами, твердят, что здание в аварийном состоянии, предупреждают, что его пора сносить! Но откладывают до последнего. До того момента, когда поймут, как именно вернуть упрямца к самому себе.

Лирический герой Алексея Архипова проводит ночь в библиотеке. Это единственное место на земле, где он делал то, что знал и умел лучше всего – читал лекции, открывал людям любимого поэта, прежде всего той девушке, даже имя которой не удосужился спросить. И в то же время безраздельно присваивал Есенина как личную собственность, оберегал как неприкосновенную ценность от грубого вмешательства извне.

Видеопроекция на сморщенной простыне как иллюстративная часть лекции словно бы отталкивает, отбрасывает его к черной стене, где он меловыми метками ведет конспект своего душевного упадочничества. Или, наоборот, затягивает в свои недра, заметеленные снегом, колышущиеся рожью, загроможденные деревенскими избами, и он становится частью этого пространства. Оттуда звучат голоса, Есенин декламирует свои стихи с театральным пафосом. Архивная запись искажает голос – так же, как обывательские представления о златокудром ангеле искажают его противоречивый облик.

Библиотекарь читает стихи по-своему. Он произносит их как давно осознанное, впитавшееся в душу. Так озвучивают внутренний монолог, иной раз не замечая, что заговорил вслух. То выкрикивает в микрофон, как рэпер, то затихает почти до шепота. Или провозглашает, как октябренок с табуреточки, «только б не сгибалась молодая стать». Самоирония ему не чужда, оказывается, а самолюбование совершено не свойственно. А после светится вдохновением, отпускает строки улетать вдаль. Или бормочет, уходит в скороговорку, позволяет себе проглатывать окончания, торопится досказать недосказанное. Так Евгений Миронов в роли Достоевского показывал, как искренне может звучать поэзия у неартиста, но творца.

Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен, думает он. За стеной грохочет отбойный молоток. Мне осталась одна забава? Пальцы в рот и веселый свист? Да куда уж нам. Усмехается, что соотношение мужчин и женщин в его профессии один к трем тысячам. Ну, это он промахнулся в расчетах. Сейчас примерно 50 х 50; мужские профинтересы перемещаются в библиотеку, как и функции домов культуры. Но лирический герой – человек старой формации. Он не успевает за временем, он закутался в поэзию, он не социализирован и не коммуникабелен, и некому мне шляпой поклониться, ни в чьих глазах не нахожу приют. Вот и здание библиотеки сносят, чтобы построить новое, а ему это как с родиной расстаться. Но только лиры милой не отдам! Были капитаны, которые добровольно тонули вместе с кораблем. Книжные шкафы уже пустые, читальный зал гулок, ночь на исходе. Он чуть не плача рассказывает про смешного дуралея, которого одолела стальная конница. Измучил, издергал, истощил самое себя и вышел в гудящее пробками утро.

Интрига, согласно воле женщин в касках, прошла сквозной линией через всю историю, как пружинящий сантиметр, что, выскакивая из рулетки, измеряет площадь аварийного здания. Завершилась она словами «шанс дается даже самым безнадежным». Ну а как уж им воспользуются, надо спросить напрямую у Алексея Архипова – автора таинственной и недосказанной истории, перенесшего стихи великого поэта в самую обычную, ничем не примечательную действительность – уникальную в своей подлинности.

Яна Колесинская
12 октября 2025 г.
Следующий спектакль «Есенин. Интервью с самим собой» 28 ноября 2025 г.

Режиссерская лаборатория «Классики советской прозы на сцене», в рамках которой было создано три эскиза, прошла в рамках дискуссионного ток-проекта «ПодросТок». Режиссер Анна Морозова: «Кондуит и Швамбрания» по повести Льва Кассиля на тему «Подростковый мир фантазий». Режиссер Владимир Чухланцев: «Чучело» по повести Владимира Железникова на тему «Подростковый социум». Студент пятого курса режиссерской мастерской Сергея Афанасьева Савелий Корсаков: «Вам и не снилось» по повести Галины Щербаковой на тему «Подростковая любовь».

Постановочные группы создавали свои эскизы в течении всего трех дней. Зрители собрались воспитанные, неравнодушные, а главное, чуткие. Во время первого эскиза от души веселились и те, и другие. Братья Оська и Леля сочиняли свои миры, стояли за это в углу, но в конце концов увлекли родителей за собой в стихию фантазий. Актеры так азартно играли в детские игры, что зрители чуть ли не прыгали от восторга. Но очередность показов была выстроена так, что с каждым эскизом предполагалось вызвать у аудитории более сложные чувства.

«Чучело» получилось звонким, хлестким, беспощадным, как драка. Самая смелая, самая искренняя, самая веселая девочка в одночасье стала изгоем, а одноклассники, каждый из которых был яркой индивидуальностью, слиплись в карающую силу. На сцене что-то падало, разбивалось, громыхало, а в зале стояла жуткая тишина. Действие, при всех его метафорических намеках и театральных решениях, получилось настолько достоверным и реалистичным, что создавало эффект подглядывания в замочную скважину классного кабинета.

Третий этюд показал всем известную историю любви современных Ромео и Джульетты, но столь волнующий сюжет всегда воспринимается как в первый раз. Юные влюбленные так гармонировали друг с другом, а взрослые так бесцеремонно вторгались в их мир, что зрители погрузились в эту атмосферу полностью. Девочки выходили в слезах. Мальчики были сдержаннее, но понимающе сочувствовали. Утешали друг друга, обнимались. А потом на обсуждении говорили, что завидуют таким отношениям. И что хорошо, что в этом эскизе были родители, которые сочувствовали своим детям. Что без поддержки взрослых трудно, и важно, когда взрослые помнят, что когда-то были такими же.

Кто-то из ребят узнал себя в персонажах эскизов, а кто-то только присматривался к незнакомым ситуациям. Но многие говорили, что так было, есть и будет – и детские фантазии, и школьный буллинг, и подростковая любовь, которую так трудно найти и так легко потерять. «А скажите, Рома остался жив? – поступил вопрос с галерки, и режиссер честно ответил, что и сам точно не знает, ведь финал открытый, но зритель может дописать его в своем воображении.

Для чего вам нужен театр и нужен ли? – задавались вопросом участники лаборатории. И пришли к выводу, что театр нужен прежде всего для того, чтобы научиться чувствовать. Сильно и глубоко, в полную силу, во весь диапазон своей души. И, конечно, задуматься о том, каково твое место в этом мире и что для тебя значит этот мир.

На фото вверху: зрители лаборатории.
На фото внизу: сцены из эскизов «Кондуит и Швамбрания», Чучело», «Вам и не снилось»

19 октября 2025 г.